«Когда Россия была слабая, мы были хорошие для всех»

Иван Михайлович Богак, житель с. Новолуговое, переживает то, что сегодня происходит в мире, особенно остро – он родом с Западной Украины, в детстве испытал, что такое война, был угнан в Германию. Своими размышлениями он поделился с нашей газетой.

– Иван Михайлович, вы следите за ситуацией на Украине?

– Конечно, как не следить, как не переживать? Я вам хочу сказать одно: я последний раз был на Украине 25 лет назад, ехал к родным и в Киеве сидел часа три на вокзале, смотрел телевизор и уже тогда плевался – как обрабатывают украинцев американцы. Там разная была реклама, но меня вот такая возмутила: русский солдат почему-то в буденовке, его как пугало штыком протыкают, а американского солдата во всех регалиях букетами встречают украинские девчата. Я тогда уже ужаснулся, как их зомбируют! Я раз в два года ездил на Украину, пока мама была жива. И как я ни приеду, так слышу: заграница нас выручит, заграница нам поможет. Иногда чуть ли не до скандалов доходило, поэтому, когда матери не стало, я перестал туда ездить. То, что они зомбированы, для меня это было давно очевидно. А сейчас свое истинное лицо показала Европа. Я так и думал, что это случится. Я немножко только недоволен был, почему первый раз их выпустили из Дебальцевского котла? А когда американцы прямо в наглую оружие туда повезли, стало ясно, что они готовят, чтобы Украина напала на нас. И меня радует, что наш мудрый президент решил, что воевать мы будем, но на вашей территории, чтобы вы вспомнили, что это такое. Это же фашисты, иначе не назовешь – ходят по Киеву с факелами. Откуда это взялось?

– Вы практически всю жизнь живете в России, получается?

– В России я живу с 74 года, сначала на Дальнем Востоке, потом в Сибири. В 64-м я приехал на Западную Украину из Казахстана, а через десять лет уехал – не выдержал, не ужился я там. Они привыкли прийти на работу – поспать, что-нибудь украсть… А я уже был воспитан немножко другим духом. Мне там неплохо жилось, тогда я мог говорить, выступать свободно, но все равно было некомфортно. Я бы сейчас мог оказаться в Донецке в сепаратистах, кстати: меня приглашали работать туда и на Дальний Восток, я выбрал Дальний Восток. То, что война будет, чувствовал… Страшно, конечно, но… Я пережил войну, нас с матерью угоняли в Германию, маленький был, но впечатление осталось. Когда Югославию начали бомбить, мне стало плохо. Когда слышал по телевизору сирены – выходил на улицу или телевизор выключал. Я думал, что все забылось, но нет… Вы подумайте, восемь лет в Донецке бьют, а мы все лалакаем, нам не капает, мы не слышим этого всего! Мы не только очерствели, мы озверели, получается так!

– А впечатление о бандеровцах у вас есть? Вы что-то помните?

– Да, было… Мы с матерью вернулись из Германии вдвоем, старший брат и меньшая сестра умерли там… Мы у деда жили, маминого отца. И первый раз его побили бандеровцы за государственный займ: он подписался на облигации, а они пришли и требовали с него деньги. Им все известно было, оказывается. А второй раз дедушка зарезал поросенка, и они пришли полсвиньи забирать, он не хотел отдавать. Его шомполами исполосовали, он недели две лежал. Хорошо, что не по голому телу, а по рубашке, по кальсонам, но все равно просекли кожу. Тогда я и запомнил, что это такое.

Мы с друзьями где-то если услышим, что бандеровцы рядом – прятались. Даже дети их боялись. Много было случаев… Убили фининспектора, который квитанции разносил. У него и денег с собой не было, но убили белым днем, осталось трое детей, хоронила вся школа… Тогда все возмущались, но прошло время – и забылось почему-то.

Я где-то в семидесятых годах, когда в гости к родным приехал, слышал разговор в электричке, дед один сказал: «Я своим детям и внукам буду наказывать, чтобы эти бандеровцы не вернулись сюда на Украину, чтобы земля у них под ногами горела, как они нам отравляли жизнь!»

Украину, особенно Западную, надо было воспитывать постоянно, не отпускать. Но государственная политика – это другое, не то, что мы хотим и как нам кажется, надо делать. Второе – с горизонта просто человека одно видится, государству – другое.

Когда Россия была слабая при Ельцине, почему-то мы были такие хорошие для всех. А когда Владимир Владимирович Путин поднял Россию, поднял армию, и они прозевали, когда и как он это сделал, Путин стал для всех враг и плохой. Не Россия была плохая, а Путин, потому что он поднял Россию. Вы прозевали, что поднялась в России армия, что теперь вам может быть страшно. Они думают, что если они будут кричать, то Путина сразу уберут… Хотелось бы, чтобы не выросло это в огромный общемировой конфликт. В ядерной войне победителей не будет.

– Как вы думаете, чем все это закончится?

– Когда их из Дебальцевского котла выпустили, до них это не дошло. А теперь нельзя отпускать. Я не говорю, что я стратег, но я чувствовал, что будут брать в кольцо, так и получается. Единственное – чтобы не дали Европе сюда влезть. Хотелось бы, чтобы не выросло это в огромный общемировой конфликт. Сейчас задача наших солдат – не громить, как американцы, которые оставляют голую землю, когда заходят. А тут надо гражданских сберечь…

– Если бы у вас молодой человек спросил, почему и зачем это все происходит, что бы вы ответили?

– Я бы ему сказал: потому что дальше невозможно. Иначе нас задушат потом. Мы вынуждены теперь за свою свободу и демократию бороться. Европа не простила нам победу в Великой Отечественной войне, в этом и беда. Оружие, которое на Украину завезли, когда-то должно было начать взрываться, поэтому дальше некуда было терпеть.

Ирина Полевая